(3) 28−30

28

Ещё раз, теперь уже вкратце, напомню вам наше местоположение. За спиной — оконечность дубового леса; справа — пропасть и распах на десятки километров панорамы побережья и морской глади с верхним краешком всплывающего солнца; слева — ступенчатый скалистый склон с водопадом и затоном у подножья; а замыкает сцену конической формы скала, отгораживающая нашу площадку от другой, невидимой пока для нас, где находится «парадный» вход в «Грот Князя».

Чтобы попасть туда, нам нужно либо перелезть через скалу, либо обогнуть её снизу. Но там склон горы отрицательный и мы будем слепы, пока не выберемся наверх, — и окажемся совершенно беспомощными, если нас встретит кто-нибудь из княжеской свиты. Поэтому остается только путь через скалу.

Природа, словно предвидя наши желания, проделала в ней на высоте примерно в два человеческих роста продолговатую узкую расщелину, в которую я бы ещё рискнул сунуться, но как это получится у Заволина, представить трудно…

Воспользовавшись, как трамплином, его могучими плечами, я ныряю в расщелину; протискиваюсь вперёд, обдираю все бока и, высунув с противоположной стороны голову, вижу…

Этого, собственно, и следовало ждать: вижу я Валину «летающую тарелку». Стеклянная оболочка её (наверно, всё-таки пластиковая, а не стеклянная, ну да главное, что всё равно прозрачная) давала отблеск от невидимых мне солнечных лучей.

Присмотревшись, я заметил внутри опущенную голову Каблукова, старого своего «боевого товарища»… Он, судя по его позе, мирно спал, как это делает на стоянке обычный шофёр какого-нибудь средней руки номенклатурного начальника.

Я заёрзал в обратном направлении, повис на руках и спрыгнул вниз.

— Будем брать языка, — доложил я командору результат своей разведки. — Он один и дрыхнет. Или, по-научному говоря, покоится в объятиях Морфея.

Двух минут нам хватило, чтобы бесшумно перебраться на усыпанную гравием площадку перед входом в Грот Князя. Причём Заволин проделал этот маршрут с не меньшим успехом, чем остальные, и, похоже, с меньшими травмами, чем я. Что значит профессионал! Как ему это удалось? Я пришёл к выводу, что как высокие женщины (о чём нам с вами уже известно) умеют при необходимости уменьшать свой рост — так полноватые спортивные мужчины способны сокращать свой объём.

Отрядив Юру с Женей сторожить лаз, мы подошли к вертолёту впятером и окружили его.

29

Я постучал штыком ледоруба по стеклу.

Каблуков встрепенулся, усиленно заморгал.

— Открывай, извозчик, — приказал я, держа ледоруб на замахе.

Тот послушно открыл. Кажется, он ещё не вполне осмыслил происходящее.

Когда он вылез наружу и оказался посреди тесного нашего кружка, переминаясь с ноги на ногу и поёживаясь от утреннего холодка, дар речи к нему вернулся.

— Мужики, — зачастил он гнусавой со сна скороговоркой, — я тут ни при чём. Моё дело маленькое. Сказали «вези» — я везу. А вам лучше сматываться. С Князем не шутят.

— Чего ж ты не добавил: «скажут травить — отравлю»? — задал я ритори-ческий вопрос. — Можешь не отвечать. Заглохни пока. Обойдёмся без твоих советов. Говорить будешь, когда спросят. Усвоил?.. Отдышись, глотни кислороду, соберись с мыслями. Короче — оцени обстановку, как учил боевой устав бывшего офицера советской армии… Оценил? Ну, а принимать решение и отдавать приказ будут уже другие. — Я выдержал небольшую паузу. — Теперь давай: колись, как это у вас называется. А будешь вилять — мы тебе организуем авиакатастрофу: вместе с твоей погремушкой спустим с обрыва. А Князю твоему пошлём похоронку: «Геройски погиб при исполнении лакейских обязанностей». Оружие, кстати, есть?

— Да на кой оно мне! — мрачно прошипел Каблуков и сплюнул себе под ноги.

Я ощупал его одежду. Вроде ничего нет.

— Тогда отвечай на мои вопросы. Чётко и ясно. Без собственных комментариев. А что мне не до шуток — ты и сам шурупишь.

— Валяй, Андрюха, — покладисто кивнул тот. — Что тебя интересует?

— Где Марина?

— В княжеских палатах — где ж ещё!

— Что с ней?

— Да ничего особенного. Спит, наверно.

— Чем вы её отравили?

— Кто её травил, Андрюха! Ребята только газку чуток пустили. Чтоб не брыкалась. Безвредная вещь.

— Где Князь?

— У себя в хоромах.

— А Гия?

Каблуков ухмыльнулся.

— Гия вне игры. Князь сказал, что такая женщина не по его гнилым зубам.

Вот оно что!.. У меня потемнело в глазах… чёрт возьми! Кто придумал это идиотское выражение! Вовсе не потемнело, наоборот, посветлело — да так, что всё вокруг обесцветилось и будто упаковалось в вату… и голова поплыла куда-то, чуть ли не отделившись от туловища, — словом, полуобморочное возникло состояние… Я резко встряхнул головой, пытаясь привести себя в чувство… Наверно, я даже побледнел, что со мной крайне редко случается, и Каблуков заметил это:

— Да ты не паникуй, Андрюха. Он давно уже ни на что не способен. Вроде покойного Куинбуса.

— Чего он от неё хочет?

— Сам у него спроси. Мне он не докладывал, — огрызнулся Каблуков.

— Спрошу, не беспокойся. Кто ещё в гроте? Только не вздумай врать. И не груби. А то и по зубам можно. Я сегодня злой!

Я и впрямь был зол, но насчёт зубов упомянул, конечно, только так, для острастки.

— Кто… Да те же двое. Которых ты вчера искупал.

Ага! Значит, Паша был прав. Насчёт того, что не тонет.

— А ты их, выходит, спас? — задал я лишний, в общем-то, вопрос.

— Стал бы я ради них стараться! Сами выгребли. Ну, а сюда уж, понятно, со мной. Это моя прямая обязанность… Я-то, Андрюха, надеялся, что мы и тебя с собой прихватим. С тобой, вот те крест, мне бы веселей было.

Дурак он? Или просто наглый от природы? Нет, это ж у него юмор такой!

— Не остри! Твой юмор для моих мозгов тяжеловат. Не перегружай их. Отвечай на вопросы — и всё. Оружие у них есть?

— По чешскому «тэтэшнику» на рыло.

— Кто там ещё?

— Из обслуги человечка три. Электрик, повар, буфетчик. Он же официант…

— Какой электрик?.. Там что — электричество?

— А как же!

— Откуда?

— Да движок стоит.

Действительно — что ж это, Князь позволит себе при свечах сидеть?!.

— В обслуге народ безобидный, — успокоил меня Каблуков. — К тому ж на отшибе они. Но с вас и той парочки хватит. Не советовал бы тебе туда соваться.

— Грош цена твоим советам. Ты у нас в залоге останешься. Если сбрехал — крушение тебе обеспечено.

Впрочем, пока он в наших руках — врать ему нет интереса. В самом деле: зачем Князю больше этих двух головорезов? Кто сюда сунется! Как мы и предполагали, нашего появления здесь никто не ждёт.

Мы облачаем Каблукова в спальный мешок, перевязываем поперёк верёвками и водружаем в кабину на штатное пилотское место.

Пусть спит дальше. В ближайшее время он нам не потребуется.

30

Мы с Сашей входим в полукруглую нишу в стене, по форме напоминающую поставленный на бок котёл высотой около двух метров. В его глубине зеленеет крашеная металлическая крышка люка, похожая на крышку судового трюма, или, скажем, форпика, но, в отличие от них, не задраенная, а запирающаяся на висячий замок, которого сейчас нет на месте. Это естественно: хозяева-то дома.

У меня руки зудят распахнуть её и нырнуть в лаз, но Саша крепко держит меня за локоть.

— Наберись терпения, — говорит он. — Прежде надо всесторонне подготовить второй вариант.

— Да это понятно, — говорю я и с усилием делаю шаг назад.

— Ну, раз понятно — я запрягаю ребят.

— Я тоже с вами.

— Тебе надо набираться сил.

— Нет. Здесь я изведусь в ожидании. Перегорю. Лучше поковыряюсь вместе со всеми.

— Может, оно и так. Тогда начинаем…

Оставив у ниши Юру с Женей, мы возвратились на свой основной плацдарм и приступили к делу. Оно оказалось проще и пошло быстрее, чем я предполагал. Через час с небольшим всё было подготовлено.

После этого, тем же путём (что занятно: с каждым следующим проползаньем сквозь это «игольное ушко» оно будто расширялось!), снова перебрались на площадку перед входом в грот, где застали всё и всех в прежнем положении.

Сменив с поста свою «правую руку», Заволин направил зама с его неизменным юным напарником на новый наблюдательный пункт и приступил к последним инструкциям:

— Пойдёшь со Славой и Жорой. Они там уже были со мной. Ты — за старшого. Надейся на них, как на самого себя…

Названные парни тем временем нахлобучили каски с шахтёрскими лампами, именуемыми коногонками: фонарь во лбу, батарейки за шиворотом.

— Тебе могу дать свою, — предложил Заволин.

Я поморщился.

— Знаешь, — нерешительно ответил я. — У меня натянутые отношения с любой техникой. Так уж сложилось исторически. Контакт где-нибудь отойдёт… а то ещё врюхаюсь фонарём в какой-нибудь сталактит — только лишнего шуму наделаю… И потом — этот же сказал, что там электричество!

— Освещение там есть, — подтвердил Саша. — Но в случае заварухи они ведь могут отключить рубильник. С фонариком «Люкс» ты, надеюсь, сумеешь справиться?

— Постараюсь, — промямлил я. — Но тогда ж одна рука занята будет.

— Прицепи на ремень.

— Да нет ремня. И так еле натянул эти джинсы пацанячьи.

— Но хоть петли для ремня на них есть, надеюсь?

— Есть.

— Вот и прикрепи спереди.

Кое-как мне удалось это сделать. Потом я напомнил Заволину:

— Не забудь: как договаривались, — в случае чего мальчишек я под пули подставлять не стану. Так что ещё раз им внуши: слушаться меня беспрекословно.

— Они знают. Не волнуйся: ребята дисциплинированные.

— Это я ещё вчера заметил. Ты их здорово вымуштровал.

— Муштруют болванов, — поправил меня Заволин. — А у этих своя голова на плечах. Понимают, что в нашем деле без дисциплины никак… Тебе самому всё ясно?

— Пока да. Ну, а дальше обстановка подскажет.

— Давай-ка ещё раз сверим хронометраж.

— Не по чем сверять.

— Ах да! Я и забыл. На, возьми мои часы. Циферблат светящийся.

— А ты как же?

— Одолжу у кострового. Итак, время «Ч» наступит через…

— Всё помню, Шурик. Пора идти.

— Тогда ни пуха ни пера.

— К чёрту, — отвечаю я по традиции, хотя и не люблю этот отзыв.

* Форпик — носовой отсек на судне.

Продолжение разминается