Кто свою на эти мысли точку зрения имеет,
поподробней пусть изложит, если уж на то пошло…
Н.М. Скребов
Поподробней — так поподробней.
Преодолев сомнения, предлагаю вашему вниманию заметки, которые написал почти две недели назад по мотивам публикации Александра Соболева и необычно активного обсуждения этой публикации на нашем сайте.
Мне кажется, что Александр Соболев затронул исключительно важную, хотя и не новую, тему. Он, если я правильно понял, говорил о судьбе народа и отдельного человека, о том, что мы стремимся к счастью и свободе, а на деле оказываемся и несвободны, и несчастливы. Кто мешает нам жить по-человечески? Кто эти тайные и явные злоумышленники? Ну, не мы же сами, в конце концов! Или?.. Надо обсудить.
С другой стороны, стоит ли на писательском сайте затрагивать политические вопросы? Политика дело темное, грязное и сиюминутное. А мы, как полагают многие, должны писать о вечном, чистом и прекрасном. Но вечность складывается из мгновений, и именно они составляют нашу жизнь. В этой жизни находится место поэзии и любви, но и политика имеет к ней самое непосредственное отношение и нередко становится сильнейшим раздражителем для поэтического сознания. В общем, тоже неплохо бы обсудить. Особенно, в канун юбилея Владимира Маяковского.
Не буду лукавить: сам себе я на эти вопросы давно ответил и ответил не так, как думает значительная часть членов нашей организации. Поэтому, хотя в прошлом году я очень активно печатался на сайте rrosrp.ru, в этом я почти перестал на нем появляться. Причина банальная. Мои попытки затрагивать в стихах и прозе социальную тематику, которая очень часто (хотя и не всегда) волнует меня больше, чем любовь, красота природы, размышления о вечности, встречали обычно дружный и решительный отпор со стороны как неизвестных (мне) читателей, так и некоторых известных (мне) писателей. Виноват я сам. Думаю, что авторов комментариев раздражала насмешливая, ироническая интонация моих писаний. И, хотя я вовсе никого не хотел лично задевать, они усматривали в моих текстах направленную на них агрессию и испытывали потребность в сатисфакции. Другие писатели отмалчивались. Поддержки обычно не было, хотя ничего экстремистского мои выступления не содержали, и я просто пытался разговорить моих коллег.
Смысл большинства моих реплик сводился к призыву выступить в защиту тех, кто подвергался репрессиям. Я говорил, к примеру: «Давайте требовать освобождения «кощунниц» из «Pussy Riot» и только потом выражать свое возможное несогласие с их взглядами и поступками, которые могут нам не нравиться, но никак не тянут на пресловутую «двушечку». То есть выступал я, как мне кажется, в духе пушкинского завета, который своей величайшей заслугой полагал то, что «милость к падшим призывал». Понимаете, к падшим! Он их не оправдывал, а призывал милость!
Я полагал, что члены писательского союза могут и должны, прежде всего, выступать в защиту гуманизма, а уже потом заниматься исследованием мотивов поведения «падших», искать возможных подстрекателей и т. д. и т. п. Ну, и, конечно, писать о бабочках, цветочках и прочих важных поэтических вещах, но все же не только о них.
Еще одна тема, которую я затрагивал, это страшная пассивность нашего населения по отношению к непрестанному урезанию его же политических свобод, праздник всеобщего и всегдашнего послушания, граничащего с равнодушием к своей судьбе и судьбе своих детей. (Не является ли отражением этой пассивности и подчеркнутая аполитичность многих писателей?) Иллюстрацией этих умонастроений мог, на мой взгляд, служить почему-то не вызывающий ни у кого вопросов гимн Ростовской области, ранее бывший походной песней донских казаков, отправлявшихся на Крымскую войну, потом — в переделанном виде — гимном белоказаков в Гражданскую, а потом — гимном казачьих формирований, воевавших в составе вермахта в Отечественную. Меня же в этом гимне «напрягли», как теперь говорят, строчки:
«Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон
И ПОСЛУШНО отозвался
На призыв СВОБОДЫ он".
В первом варианте текста на месте СВОБОДЫ значился МОНАРХ, и все было в порядке. Послушно отозваться на призыв монарха можно (конечно, если ты уже не вольный человек, а служилый казак). Но послушно отозваться на призыв свободы — это какой-то оксюморон. На призыв свободы отозваться можно радостно, решительно (предлагайте свои варианты), но только не послушно.
Впрочем, у нас все возможно. У нас самих вышло, как в другой известной песне: «Мне вчера дали свободу. Что я с ней делать буду?». Свободу нам дали (народ ее сам не брал) при «наймите западных спецслужб» Горбачеве и «забулдыге» Ельцине. Распорядиться ею мы не смогли. Сначала отдали национальное богатство в руки прохиндеев, а потом — политическую власть, а вместе с ней и богатство, отнятое у части этих прохиндеев, в руки силовиков и бюрократов.
Об этом я написал год назад, и мне по поводу этих моих как бы литературоведческих опытов на тему свободы и послушания ответили, что не «вольфсонам» судить о том, что петь и под какую музыку плясать русским людям и казакам. Заодно я был обвинен в кликушестве и самопиаре.
Я, конечно, нервничал и несколько раз порывался прекратить эту бодягу, но меня всякий раз удерживал создатель и тогдашний руководитель писательского сайта Александр Смирнов. Он говорил: «Надо писать, надо расшевеливать это сонное царство, именуемое РРО СРП». Но потом Смирнов был от руководства сайтом отстранен, и побуждать меня писать стало некому. Вот я и перестал. Хотя на сайт заглядывал регулярно, изредка комментировал (хвалил) понравившиеся мне публикации, а если возникала потребность покритиковать, делал это в личных письмах авторам. Да, и еще я лениво вел колонку новостей. (Никак не могу допроситься, чтобы меня освободили от выполнения этого пионерского поручения.)
Но я далеко отклонился от заявленной темы. Возвращаюсь.
То, что у меня возникнет потребность откликнуться на пост Александра Соболева об экстремизме, терроризме, заговорах и стремлении западных кукловодов поставить весь мир под свой контроль с помощью электронных чипов, явилось неожиданностью для меня самого. Я с большим уважением и симпатией отношусь к Александру. Я убежден, что он искренний человек, и ему, как и Эдварду Сноудену, к примеру, обидно за державу и за все человечество. А еще мне нравятся многие стихи Соболева (гораздо больше, чем его публицистика). Но дело в том, что я увидел в этой публикации перевод стрелок от проблем, являющихся, на мой взгляд, сущностными, к второстепенным.
Я думаю, что любое правительство хочет максимально контролировать свой народ и, по возможности, им манипулировать. Единственным противоядием в этих обстоятельствах является наличие развитого гражданского общества, которое своевременно выявляет и купирует то, что является покушением на гражданские права людей. Вот сейчас выступил Эдвард Сноуден — и американское общество как-то прицыкнет на свою спецуху. Потому что в Америке гражданское общество имеется, у нас же его нет. Меня ЭТО волнует! Что мне американцы с их продвинутыми социальными и электронными технологиями? Я вижу, как с помощью достаточно простого инструмента — подконтрольных власти телеканалов — в нашей стране оболванивается огромная часть населения, превращающаяся в пресловутое агрессивно-послушное большинство, о котором когда-то говорил Юрий Николаевич Афанасьев. Впрочем, обмануть наше население не трудно, так как оно и само радо-радешенько обманываться.
Мало кто заглядывает вперед и думает, что будет со страной, когда иссякнут нефть и газ, когда еще сильнее сократится население, и мы просто не сможем контролировать свою гигантскую территорию. Те, кто сейчас управляют Россией, это как раз понимают. Поэтому они и стараются, пока власть в их руках, заграбастать побольше и спрятать подальше, чтобы потом в это «прекрасное подальше» убежать.
Нарастающие экономические, демографические, экологические, социальные и национальные проблемы — вот главная угроза будущему России. Вкупе с полуфеодальной бюрократией они ставят это будущее под большой вопрос.
Отмечу, что все эти проблемы носят объективный характер и подчиняются законам социального развития, столь же непреложным, как закон всемирного тяготения. (А сентенция «закон, что дышло…» — это не более чем декларация российского правового нигилизма, к законам социального развития она никакого отношения не имеет.)
Александр Соболев, подводя итог обсуждению его статьи, напомнил о роли личности в истории и о понятии бифуркации равновесия. Случилось так, что я когда-то внимательно читал фундаментальное исследование Плеханова «К вопросу о роли личности в истории», а теорией устойчивости, к которой относится понятие бифуркации, много лет занимался профессионально. Это, я думаю, дает мне право попробовать кое-что объяснить тем, кто не в курсе дела.
В теории устойчивости речь идет о сложных системах, которые под воздействием внешних и внутренних возмущений меняются, но, до поры до времени, сохраняют присущую им конфигурацию. Возмущения могут быть весьма значительными, но пока система находится на устойчивом этапе развития, они не в состоянии оказать на нее заметное влияние. Однако когда количество изменений достигает некоторой критической отметки, происходит потеря устойчивости и возникает возможность ветвления (бифуркации) равновесия. Причем более вероятной при потере устойчивости становится не прежняя, а новая равновесная форма. (Между прочим, в применении к обществу критическую точку называют революционной ситуацией, а потерю устойчивости — революцией.)
Важно понимать, что, когда критическая точка достигнута, переход к новой форме равновесия совершается под действием очень небольших возмущений, которые при поверхностном взгляде могут показаться причиной событий, но на самом деле ею не являются. Это как в сказке про репку. Репку сначала тянул дедка, потом к нему присоединилась бабка, потом внучка, потом Жучка, потом кошка. Все они тянули из последних сил, но репку вытянуть не могли. Потом прибежала мышка, ухватилась за кошку, и репка была, наконец, извлечена из земли. Кто ее вытянул, чей вклад оказался решающим? Ну, конечно же, вклад мышки, скажет поверхностный наблюдатель и окажется глубоко неправ. Случайная заслуга мышки в том, что она оказалась в нужное время в нужном месте. Мог это быть кто-то другой? Несомненно!
Вот так и Горбачев развалил Советский Союз!.. Не смешите меня, господа! Страна стояла на пороге экономического и социального коллапса. Все — от «дедки» до «кошки» — внесли в это свой вклад. А потом появилась «мышка» — Горбачев, — и надорвавшаяся от непосильной гонки вооружений, раздираемая национальными и социальными противоречиями империя в одночасье рухнула. И никто не встал на ее защиту.
Внес Горбачев в это дело свои пять копеек? Да, конечно. А Ельцин — полтинник. А ГКЧП — так не меньше миллиона рублей. Но ни Горбачев, ни Ельцин, ни ГКЧПисты, которые, конечно, придали событиям определенную личностную окраску, не были ее главной движущей силой.
Никакие заговорщики никакими ухищрениями не могут разрушить государство с сильной процветающей экономикой, эффективными институтами, доверием граждан к полиции и судебной системе, работающей процедурой демократической смены власти, свободной прессой. Личность же влияет на историю, но только тогда, когда, как мышка, присоединяется к большой компании, тянущей из земли историческую репку. Без этого дела не будет. Ну, представьте себе Наполеона, который родился на тридцать лет раньше. Со всеми своими талантами он так и остался бы безвестным артиллерийским офицером. А разговоры о заговорах, иностранной агентуре, экспорте оранжевых революций нужны власть имущим, чтобы еще крепче завинтить гайки и еще чуток продержаться на своих теплых местечках. Зачем же им подыгрывать?
Но какова же наша роль в этом детерминированном мире, что может сделать в нем отдельный человек, отдельный литератор? Мало и очень много. Прежде всего, оставаться человеком, сочувствовать и помогать тем, кто в этой помощи нуждается. Стараться называть вещи своими именами, не закрывать глаза на окружающую действительность и говорить о ней с восхищением, когда восхищает, и болью, когда болит. Банально? Может быть. Но что не банально в этом мире? И еще. Если в политике роль того или иного деятеля весьма относительна, в искусстве она абсолютна. Никто не заменит нам Пушкина, Достоевского, Чайковского, Репина, Мандельштама. И то, что может написать Александр Соболев, тоже никто за него не напишет.
Вот о чем хотелось мне сказать и на что обратить ваше внимание, уважаемые господа. Это мое оценочное, глубоко субъективное, суждение. Тех, кто дочитал до этого места, прошу извинить меня за многословие. Начал я с предложения обсудить затрагиваемые темы, им же и заканчиваю. Хотя подозреваю, что все завершится молчанием одних и раздражением других. Кто-то опять скажет, что писательский сайт не место для политических эскапад. Ну, так в России и парламент не место для дискуссий.
Впрочем, возможное недовольство коллег волнует меня в гораздо меньшей степени, чем-то, что все наши дискуссии все равно никто не читает. Количество посещений сайта с прошлого года не выросло, а, напротив, сократилось. В этом нет ничего удивительного. Сайт не интересен писателям, чего же требовать от читателей?
