Писатели пишут

Золотая болдень!

Ой! Чудная погодень!

Нет, — тябрьский листопад…

Милые коллеги,

Что со мной сегодня? — 

После дня рожденья —

Всё я невпопад.

Завещал нам Пушкин,

Избежав забвенья,

Правильные мысли,

Только где ж их взять

После дня рожденья?!

В этот октябрень я…

Ох, прошу прощенья, —

Занесло опять!

Вобщем, — было дивно

С первого и дальше,

Но двадцать шестого —

Что-то не того…

Листопад активный,

Золото без фальши —

Ну, просто именины

Сердца моего.

* * *

Пребудет как прекрасное преданье

В поэзии российской на века

Георгия Иванова строка:

«Когда прозрачны краски увяданья…»

Всего четыре слова. Но пока

Багрец и охра льются щедрой данью

И синеву венчают облака,

Всё потакает сладкому страданью.

В желанной муке звуком звук пронзать:

«Прозрачны краски» — можно ли сказать

Точней, проникновеннее и проще!

Прощальной лаской душу теребя,

На грани сентября и октября

Печалятся трепещущие рощи.

* * *

Опять октябрь на краски тароват,

На ласки присмиревшего светила,

На бабье лето после Покрова,

На всё, что нас друг другу посвятило.

Ах, меценат, кутила-воротила!

Какие даровал ты нам права,

Пока заиндевелая трава

Блаженство этих дней не прекратила…

Придавишь столбик Цельсия к нулю —

Я всё равно тебя не разлюблю,

Презрев режим бездарно-календарный.

И преданный тобою холодам,

Тебе же дань прощальную отдам

Улыбкой безобманно благодарной.

Сколько звёздочек-листьев нападало!

Спи, дворняга, успеешь набегаться.

Так хозяев никто не обкрадывал —

видишь, солнышка нету, и деревца

золотого. Не лай вслед за утками —

высоко… Не догонишь, умаешься…

Им — за долгими лунными сутками

в антимир зазеркалья, за Манычем.

Воздух лакомый, терпкий, отчаянный,

тучи ластятся, шитые гарусом,

где-то в них наши взгляды встречаются,

преломляются и разбегаются.

Листьев нет — у деревьев каникулы.

Бисер ягод да прутья зелёные —

весь боярышник. Будь, что бы ни было —

толерантность к неопределённости.

Город смотрит в глаза кошкой палевой —

чуть надменно, но в целом доверчиво,

как подросток. Листва между шпалами —

однозначно к зиме, гуттаперчевый,

осторожный намёк, откровение.

Но душа, в эйфории беспочвенной

не вкусившая лотос забвения,

не отпустит фантомного поручня.

В странный цвет небеса загрунтованы —

ненадёжности, бренности, табора,

с подкупающей трезвостью тоники

и воды, как древнейшей метафоры.

Мысли спутаны тонкими нитями,

льётся прана из пряного воздуха,

где старательно, неукоснительно

догорают кленовые звёздочки

Смотреть в окно, за горизонт

на октября приметы,

на бездыханный ветер,

едва трепещущий в одиночку

в десятом месяце от траектории

рыжей кометы,

что апокалипсис может выписать

желтым пунктиром в строчку, —

ей так хотелось стать

«Хаббла» фотомоделью первой,

а тут — октябрь и рваные платья

из листьев старых…

Он ей, красавице,

даже в золоте — не соперник,

бродяга странный, что любит астры,

вино и пение под гитару.

Бродяжьи гены до срока дремлют

в сознанье каждом.

Смотреть в глаза

заходящему у горизонта низко…

Кометой, птицей, листвой бесплотной

взлететь над жаждой,

как ни крути, здесь у каждого —

только временная прописка…

Солнца нет, но листвы желтизна

создаёт ощущенье тепла.

Как щедры напоследок тона,

как вольна их недолгая власть.

Сквер светлеет пронзительным светом —

но пока наверху крановой.

Не надышишься впрок бабьим летом —

всё зима изымает с лихвой.

Там, где сладко дохнуло травой,

и подсолнухов плавился рай,

и тебя отпускало — конвой

чувства долга, тревог мишура —

не укрыться. Отчаялись листья

на последний и сладкий пожар.

Чтоб держаться на месте, Алиса,

будем долго и быстро бежать.

Я люблю непослушных детей.

Что взойдёт — то и будет травой.

Завтра день — без щедрот и затей,

но пока наверху крановой.

Я бегу — но течение сносит —

да была бы вода глубока

и пронизана солнцем по осень,

до последней страницы — река.

Хризолит, аметист и топаз…

День бы времени. Час тишины.

Захлестнула удавку тропа

жёлтых рек и сожжённой стерни.

Стойко держится против теченья

стайка рыб — в бирюзовой, живой.

Солнца нет — но тепла ощущенье.

И пока наверху крановой.

Вот этот город!

Смотри на него, смотри.

Взбираясь на холм все выше и выше,

туманом лицо оботри.

Смотри на него, смотри — он дышит.

Под ногами листва размокает в грязи,

наполняется влагой, как почки весной.

Ветер рвет облака и пускает их по небу письмами.

На краю Ойкумены ты получишь мое письмо.

Расстели его степью. В глазах травы

отражается небо стекленными призмами.

Отражается век в городской суете,

веки города жадно распахнуты.

Положи меня в лад шумной поступи площадей

словом-камешком — прах к ногам.

Положи меня.

Я не могу лететь.

Подбито крыло.

Навылет прошла жизнь.

Каменным ростком

сквозь пустые глазницы

взошла смерть.

На холодную землю,

под небо пылающее положи

меня садом, улицей,

вереницей высоких домов,

задирающих к небу плоские лица окон.

Положи меня городом в мертвой степи.

Кровь моя встанет около.

Смотри на меня степь,

разоренье монгола!

Смотри на меня, смотри…

Вот этот город.

давай-ка без шифтов кочек запинания

лежачих полицейских семафоров знаков

управления преткновением ибо это мания

схоластов, а эффект почти одинаков

есть ли нет ли какой заусенцы

в поле текста обрати внимание

заглавная литера этакое коленце

мания величия ванек и манек

смешна закорючка на запятках фразы

да будет двучтение вместо двуточия

вешать нельзя простить сразу

прикинь-ка испанцы разные прочие

вообще извращенцы вопя без оглядки

ладно в конце, но даже в начале

дубинку лепят вверх рукояткой

с понтом эмоцию этим включают

так обжора втыкает вилку в котлету

так матрона требует смерти абзаца

и всё сотворчество сразу в лету

а смыслу придётся не стать, а казаться

от глупостей согбенна стиха осанка

верночитания нет начертания

строчки все в узелках как с изнанки

зачем пунктуация на черта она

и вот когда глаголы усталые

тихо к вечернему водопою

когда пробитые скрепок сталью

листки кленовые под ногою

когда подноготная скудно плачет

а смех обязательный скудно кормит

Господи выдели мне удачи

спрятать лицо за свободной формой

НА ВЫПЛЕСКИВАНИЕ В РЕКУ С ВЕРХНЕЙ ПАЛУБЫ ПРОГУЛОЧНОГО КАТЕРА ШЕСТОЙ ЧАШКИ КОФЕ

ПОТОМУ ЧТО НУ НЕ ЛЕЗЕТ УЖЕ

здесь реки больше нет и не будет ее берегам

уготованы сны неподвижных как мертвых растений

снится мне что старинные звери выходят из тени

по любви непременные завтра пойти по рукам

чем судьбой неприглядней тем дольше дыханьем легки

ветром вдоль пересохшего русла минувшей реки

гнать кермек ли качим ли напрасные всякие травы

просто вестерн какой-то с надеждой добра или славы

оставайся зимою глядеть с фотографий в анфас

как старинные люди молчанье размеренных комнат

будем жить или как повезет где роднее где нас

помянули как звали и только представь себе помнят

до сих пор или как повезет все равно здесь теплей

выпить в радость за жизнь говорю я лехаим

отдохнуть душою глазок на морозном стекле

присмотреть за миром соседом ли нянькою вертухаем

Незнание закона, римскому праву вопреки, кое-кого кое-где у нас порой все же освобождает от ответственности.

Вот и ладушки :)

Развлеку анекдотом. В вечер начала дискуссии выложил на сайте стих. Время позднее, стих ещё мокрый, не поправленный, нервы напряжены, как у родильницы. Через несколько минут на сайте появляется текст Александра Месропяна, стихи и манеру творчества которого весьма люблю. Он пишет, что зрелище душераздирающее, и какой, мол, век на дворе?:) Мне бы смекнуть, что «после этого» не значит «вследствие этого», но признался себе, что манера стиха, увы, вполне традиционная. Но извиняться тоже, вроде, не за что, и решил отшутиться: какова (моя) провокация? А стих стал править.

Недоразумение разрешилось утром, а эта моя реплика совершенно неожиданно повернулась другим боком.

Вывод первый — никогда не надо нервничать, ибо горячие реплики коллег, беззаветно преданных литературе и воспитанию молодых, разожгли ситуацию. Это САЙТ! Вывод второй — принимая что-то близко к сердцу, рискуешь грубо ошибиться в позиции другого, потому что Весёлый все же далеко от гущи местных событий, и со своей стороны Александр, конечно, прав. Он знает, что, помимо прочего, найдётся кому почесать языками. Но в третьих — первый блин, и предлагая пойти в ВУЗы, сам я этого не сделал, по ряду причин. И, наконец: «решительные» действия по материалам нашего уважаемого коллеги без попытки решить вопрос в непосредственном личном диалоге недопустимы абсолютно, хотя резоны администратора понятны. Медленно выдохнем.

Саша, не успел как следует проникнуться твоим «Октябрьским», вертай, будь ласка, обратно.