Написать автору
Оставить комментарий

avatar

2. Если б СССР не «залечили»…

1

История, как известно, сослагательного наклонения не знает. Очень трудно «выдумывать» несостоявшееся будущее почившей до срока державы. С человеком в этом плане, гораздо проще. Что было бы не «залечи» врачи больного N. в 55? А ничего особенного. Прожил бы еще 15−20−25-… лет. Работал, болел, занимался семьей, думал о жизни, снова болел и снова работал. В конце концов, все равно бы умер. Только на двадцать лет позже. Ничего принципиально нового помимо того, что уже в его жизни было, он скорее всего бы не совершил. Так и взятки гладки. Прожил долго — хорошо само по себе. Молодец. Чего ж еще?

В принципе со странами все обстоит примерно также. Какова, например, цель Португалии или Канады? А Китая или Гондураса? Если в самом общем виде — подольше просуществовать; занимать по возможности наиболее достойные (и выгодные) позиции в мировой политической и социально-экономической системе, обеспечивая, тем самым, своим гражданам (и своим народам, если таковых много) максимально благополучное существование (возможности стран в этом различаются в силу множества исторических, природных, культурных обстоятельств). Реализация данной комплексной задачи предполагает соответствующее развитие общественной жизни, экономики, социальной сферы и культуры.

Итак, самосохранение, международное «достоинство» и благополучие населения — вот триединая жизненная цель государства (с определенного ракурса ее можно обозначить и как национальную идею, конкретизировать которую каждая страна и каждый народ вольны по своему усмотрению). При этом надо иметь в виду особенность любой социальной иерархии (организации), независимо идет ли речь о сообществе государств, управленческой вертикали кампании, структуре НИИ и т. п. Расположение на вершине своей иерархииструктуры, не только залог большего материального благополучия, но и власть — возможность в той или иной степени управлять процессом развития данной системы. Массовке этого не дано. Здесь и пролегает сущностное различие между целеполаганием Китая и Гондураса. Триединая задача у стран общая. Но одна из них, реализуя ее, может реально и мощно влиять на эволюцию всего человечества, а другая будет просто в той или иной мере успешно решать задачи своего конкретного существования.

Кстати, появилась возможность продолжить пример и с залеченным 55-летним больным. Если он из человеческой «массовки», так и лишние 15−20 лет жизни, представляют ценность только для него самого. То есть ценность для конкретного человека «абсолютную», а для всего общества — локальную (один из нас еще поживет, вот и хорошо). Другое дело, если пациент из «лидеров» социума. Его возвращение (или не возвращение) к «штурвалу» ведомой им социальной системы (страны, партии, кампании, учреждения…) совсем небезразлично, имеет весомой социальный смысл.

Этот весомый смысл применительно к существованию ведущих стран мира, реально влияющих на развитие человечества, может быть несколько пафосно обозначен как «миссия», предназначение. У Советского Союза с предназначением с самого начала было все в порядке. Страна Советов и возникла как проект глобального переустройства мира, создание справедливого планетарного человеческого общежития.

Заявленные стратегические цели достигнуты не были. Более того, они были в существенной степени дискредитированы советской действительностью, самими методами их практической реализации. Но хорошо известно и то, что реализация социалистического проекта стала мощным фактором демократизации и оптимизации самой капиталистической системы. Сам факт возникновения страны Советов, послужил сигналом для западных политических элит к началу масштабных социальных перемен. Капитализм быстрее приобретал «человеческое лицо», имея под боком СССР, а после второй мировой целую социалистическую систему. А значит, в определенной мере свое историческое предназначение сделать мир справедливее Советский Союз выполнил (пускай не так как это ожидалось, не мытьем так катаньем). Весомо поучаствовал СССР и в научно-техническом прогресс человечества.

Впрочем, к середине 1980-х практический смысл СССР, как косвенного катализатора «самоулучшения» западной цивилизации был уже в значительной степени израсходован. А собственная первоначальная стратегическая задача (миссия) СССР — прорыв человечества к коммунизму, как гармоничному во всех отношениях мироустройству, окончательно превратилась в утопию. Специально уточняю — утопией здесь является не сама цель гармонизации человечества (коммунизм лишь одна из возможных ее версий), а роль Советского Союза как ее главного земного реализатора. Но о целях человечества — разговор отдельный (если до этого дойдет).

А вот для позднего Советского Союза, исчерпанность его внутреннего целеполагания, нарастающее «обесмиссивание» существования стало серьезнейшей проблемой. Все шестерни огромного механизма страны крутились, все было на ходу, работало. Могучая страна двигалась. Но все больше по инерции, без внутреннего смысла, не запитываемая живой человеческой энергетикой, «хотением» и волей миллионов.

Конечно метаморфозы с «топливом» на котором работал СССР начались уже с первых послереволюционных лет. Но эта отдельная большая тема, как от десятилетия к другому менялась движущая сила страны, составные элементы ее энергетики (коротко об этом в пункте 2, который рекомендую пропустить тем кому интересна «иная» судьба СССР, а не его «энергетическая» эволюция)

2

Революционная Россия, как известно, по изначальной мысли большевистских вожаков, не предназначалась на позицию главного строителя коммунизма. Она была призвана сработать как граната, от взрыва которой должен сдетонировать весь мир и, прежде всего, Запад. Начавшись как российская, революция должна была стать глобальной, победить в масштабе планеты, чтобы, в конце концов «в мире без границ и наций жить единым человечьим общежитьем». Причем центральная роль в возведении этого гармоничного общежития отводилась именно Западу, как наиболее развитому, и стадиально продвинутому (исторически приближенному) к коммунизму.

Однако заряда хватило только, чтобы положить внутренних врагов. Как мировая граната, российская революция не сработала. Правда, по Европе местами некоторое время погрохотало (несколько «локальных» революций 1918−1919 гг.) Но все быстро кончилось.

Россия с победившей внутри советской властью осталась в одиночестве. Выходов два — либо сдаваться, либо шагать в «светлое завтра» самим. Выбрали второе. Со всеми вытекающими последствиями. Среди них, превращение страны в единый «укрепрайон»; сверхкоцентрация жизненных сил государства и общества; торопливый (а значит насильственный) темп основных, базовых реформ, серьезно искажавших в силу этой насильственности свое внутренне содержание. И было много чего еще.

Этот стремительный и страшный путь СССР первых десятилетий поражает как своими потерями, так и результатами. Путь, на котором фанатическая любовь к социалистической родине смешивалась с живым энтузиазмом, покорным страхом и ненавистью к режиму. Эти разнородные силы и формировали рабочую энергетику страну, причем даже ненависть советская власть заставила работать на себя, формируя из репрессированных «врагов народов» один из массовых производительных отрядов.

А потом была война. И сложносоставная энергетика небывалого социального эксперимента дополнилась мощной национальной компонентой, энергией народов страны (прежде всего русского) защищавших свое право на жизнь.

После великих потерь была великая победа. И великая гордость. Не напыщенный пафос официальных мероприятий, столь характерный для современной России (даже 9 мая в первое послевоенное десятилетие отмечали очень скромно), а внутреннее чувство миллионов людей, осознававших какого масштаба работу для своей страны, для всего человечества они сделали.

На этом массовом осознании, идея избранности Советской России, ее высокой миссии засияла еще ярче. Страна, спасшая планету от коричневой чумы, имела право поверить в реальность своей коммунистической миссии. Тем более, что многое в политической и социально-экономической динамике этого времени укрепляло эту веру, работало на нее. Хрущев, на рубеже 1960-х «назначивший» 1980-й годом завершения работ по возведению в СССР каркаса коммунистического общества, не был полным идиотом. Он просто проецировал в среднесрочное будущее темпы развития страны 1950-х.

Советские успехи первого полного послевоенного десятилетия действительно впечатляли своим масштабом и фронтальностью. Как и в целом достижения социалистического мира, который очевидным образом превосходил запад своим динамизмом, являлся наглядной иллюстрацией преимуществ социализма в социально-экономическом планировании, науке и образовании.

Этого внутреннего массового подъема, энергетики победы хватило на два добрых десятилетия. Но переломными были 1960-е, в которые СССР вошел первооткрывателем космической эры; страной «оттепели» и растущих политических свобод, массового социального оптимизма и уверенности, а вышел всего лишь военно-политической сверхдержавой, демонстрировавшей все более явные признаки внутренней стагнации.

К началу-середину 1970-х гг. композиция двух мировых блоков изменилась кардинально. Политическая оттепель в СССР сменилась заморозками, амбициозные социально-экономические задачи («догнать и перегнать» к 1980 г.) были сорваны. Более того, теперь именно Запад уходил в отрыв. Если не по выплавке чугуна и стали (в этом страна Советов еще долго оставалась первой), то по куда более важным (можно сказать коммунистическим!) показателям, среди которых комфорт, материальный достаток; разнообразные политические, социальные, культурные возможности, открытые массовому среднему человеку — то, что можно условно назвать комплексным качеством его жизни. А ведь коммунизм, в конце концов, задумывался именно ради этого самого качества, а не устойчивого роста выплавляемых чугунных болванок и стальных труб.

Внутренний движок, так мощно двигавший СССР в послевоенные десятилетия, к этому времени сбоил все отчетливей — массовый социальный оптимизм иссякал вместе с верой в достижимость коммунизма. И чем слабей была эта живая внутренняя энергетика общественного развития, тем назойливей становился официальный пафосный треп, победней реляции и навязчивей декламация прописных идеологем. Но ни сама элита, ни народ никаких иллюзий насчет коммунизма уже не имели, надежд не питали.

3

Итак, коммунизм, как стратегическая задача («сверхзадача») СССР, краеугольный камень его фундамента, таковым уже не являлся ни для политического класса, ни для всего «многонационального» советского народа.

Предназначение выполнено не было, миссия оказалась невыполнимой. Очередной революционный «штурм неба» (основоположники марксизма о Парижской коммуне) захлебнулся. Если парижские коммунары продержались 70 дней, то СССР окончательно забуксовал близко к своему 70-летию. Но сути дела это не меняло. Надо было нащупывать новую (более прагматическую) цель существования страны, способную обновить, расширить стимулы человеческой активности, включить новые формы массовой социальной энергии — источники развития и роста.

Мы помним о триединой задаче государства — самосохранении, международном «достоинстве» и благополучии населения. С самосохранением у СССР все было в порядке. От внешних врагов был создан военный потенциал, способный истребить их пару сотен раз кряду (в придачу со всей планетой). Против внутренних врагов советская власть боролась с первых месяцев существования — нужной сноровки, профессиональных кадров, институций и технологий ей в этой работе было не занимать.

Второй элемент — международное достоинство. Статус мировой сверхдержавы — это ли не оно? А вот третья компонента… У практичного Запада, второе было прочно взаимоувязано с третьим, статусная позиция в мировом сообществе плавно перетекала в материальный достаток населения. Не то страна зрелого социализма, организовать подобную смычку у нее не выходило никак, политическое «величие» СССР слабо перерастало в материальный достаток миллионов ее граждан. Конечно, определенные успехи были и в сфере быта, но жили советские люди явно не по своему великодержавному статусу. И со временем эти широкие раскрытые ножницы вызывали все большее общественное раздражение.

4

Итак, к рубежу — началу 1980-х гг. не только журавль в небе (коммунизм) был недостижим, но и с простой синицей обнаруживались серьезнейшие проблемы, перетекавшие из десятилетия в другое. Надо было «приземлять» страну, искать социально-экономические формы и способы, позволявшие вечным строителям коммунизма, массовым образом становиться реальными обладателями хорошей бытовой техники и уютных коттеджей. Страна чаяла такого приземления, более того, миллионами семей «приземлялась», где и как могла, хоть это по «идеологической линии» и бичевалось как мещанство.

Однако найти нелетальную траекторию подобного социально-экономического приземления Союзу было очень непросто. И несмотря на сверхдержавный статус, наличие мировой системы социализма, реальный диапазон сценариев будущего у СССР в середине 1980-х гг. был далеко не самым оптимистичным.

С одной стороны, вилки нелетальных возможностей располагался вариант консервации — жизнь по инерции. Заметим, эта инерция не была полной и окончательной даже в период «застоя». Достаточно непредвзято сравнить экономику и социальную сферу, структуры повседневности и реалии советского быта, например в 1970, 1975, 1980 и 1985 гг., чтобы убедиться — развитие в наличии. Но если, в 1950-е СССР нагонял и обгонял Запад (вызывая там достаточно серьезные, иногда даже панические, опасения), то теперь уже западные страны по ряду значимых позиций уходили в отрыв. В принципе можно было бы считать это нарастающее отставание делом житейским: «Раньше опережали, теперь вот отстаем. Развитие мирового сообщества — исторический марафон и возникшие проблемы — не причина для серьезных перемен в социально-экономической жизни…»

Что было бы при выборе такой стратегии? В общем, ничего нового (относительно уже существовавших к тому времени реалий) и ничего хорошего, как для страны, так и мировой системы социализма в целом. Но не смертельно для страны. Жили бы, да поживали. Нужна иллюстрация? Пожалуйста. Вот живет до сих пор Северная Корея, куда более автаркичная и убогая во всех отношениях, чем СССР 1980-х. И Куба себе существует, под самым носом у Америки. Одни на всю планету. Никто ни снаружи, ни изнутри не «смёл» их за два постсоветских десятилетия.

Учитывая, что внешним врагам разгромить СССР на поле брани было невозможно, а внутренняя «заморозка» в середине 1980-х работала исправно (страна-рефрижератор), время дальнейшей жизни Союза, даже в случае выбора сугубо охранительной и консервативной стратегии исчислялось бы многими десятилетиями. Но также очевидно, что само руководство страны подобную стратегию самосохранения проводить бы не стало. Поиск способов реформирования сверху был неизбежен.

Оставляя спектр катастрофических траекторий реформирования (одна из них реализовалась на практике), остановимся на нелетальном варианте. Что на практике могла бы означать такая эволюция, куда она могла бы вывести страну? На данном маршруте, траектория возможной/допустимой системной трансформации, очевидно, была очень узкой и представляла предельно аккуратное (по крайней мере на первых этапах, способных занять 15−20 лет) реформирование страны в направлении того самого бюрократического капитализма, который установился у нас в течении «нулевых».

Ни к какому другому типологическому варианту капиталистического общества СССР, оставаясь «в живых», выйти бы не смог. Но очень существенно, что получить какой-либо инвариант современного «путинизма», страна смогла бы без катастрофических потерь и растрат жизненных сил российского государственного и национального организма; без олигархической стадии 1990-х, заложившей свои системные несообразности, которые по-прежнему остаются с нами.

Потери, понесенные во время распада страны и последовавшей ее системной трансформации (в силу ее варварских способов и форм), очевидно уже невосполнимы в самой значительной степени. И существенным образом ограничивают будущие перспективы современной России, как и ее общий жизненный ресурс.

Но о современной России мы договаривались поговорить отдельно (см. часть 3).

P. S.

Самостоятельный вопрос, откуда могли взяться ресурсы для проведения «несмертельной» системной реформы? СССР 1980-х зачастую изображают страной-банкротом, не способной обеспечить свое население даже колбасой и туалетной бумагой (какие уж тут реформы). Однако причина товарного дефицита не была связана с системным потенциалом Союза, для появления на полках колбасы и сыра не требовалось ломать об колено страну.

Что же касается ресурсов, то они на поверхности. В 1980-е СССР, несмотря на очевидное историческое поражение (заявленную рекордную высоту не взял), оставался одним из двух основных «рулевых» мировой системы ХХ века. Да, в коммунизм Советский Союз не запрыгнул. Но он был лидером «собственной» международной системы-иерархии, заключавшей десятки стран; являлся хозяином мощнейшего геостратегического потенциала, которым мог распоряжаться по своему усмотрению. Не говоря уже о ресурсах непосредственно самой гигантской советской страны.

И это не пустые слова. Только аккуратная распродажа Западу по «рыночной цене» (то есть по той, которую готовы платить сами покупатели), части этих аккумулированных за полвека стратегических ресурсов могла обеспечить многие десятки лет стабильных, масштабных валютных поступлений, превосходящих в разы нефтяные доходы. Сколько, например, готова была платить Западная Германия за воссоединение немецкого народа? Если бы подобную сделку оформлял не Горбачев, а американские политические менеджеры, представляете во сколько бы такое приобретение обошлось ФРГ? Да что, американцы. Каждый из нас, имея в своем распоряжении садовый участок, гараж, да хоть курятник, никогда не отдаст его в романтическом порыве соседу. Пускай тот и милый человек. Мы знаем цену нашей собственности, хотя и не крутые бизнесмены. А ведь ГДР только малая толика «активов» Советского Союза.

Эта длинная тирада — не бессмысленное сетование по поводу утраченных четверть века назад возможностей, а просто напоминание, какими ресурсами располагал СССР в середине 1980-х (существенное обстоятельство для оценки возможных перспектив его развития).

P. P. S.

Мне почему-то не удается добавить свой комментарий к небольшой дискуссии, вспыхнувшей при обсуждении первой части. Привожу его здесь. Тем более, что он содержательно дополняет то, о чем шла речь выше.

Борису и Людмиле.

Друзья, верно, нам не стоит ни обижаться, ни обижать друг друга. Каждый из нас вполне самобытен, со своей стилистикой и темпераментом. И это хорошо. Тем нам должно быть интересней. Аспект «человека и государства, частного интереса и грозной имперской славы», о котором пишет Борис, безусловно, важен. Это вопрос о выигравших и проигравших от распада СССР и всей системы социализма, и связанный с ним вопрос интегральной оценки данного социального катаклизма.

Восточная Европа в целом, безусловно, выиграла. Причем в значительной степени потому, что поменяла патрона — от бедноватого, аскетичного СССР, почившего в Бозе, перебралась столоваться к богатенькому Евросоюзу. Финансовых подачек серьезно прибавилось. Политических и прочих свобод, конечно, тоже приросло. И это очень важно. Однако одной политикой сыт не будешь. Именно постановка на «кормление» позволило странам этого региона стать однозначными бенефициариями социалистического распада (хотя значительные группы пострадавшего — и весьма серьезно — населения обнаруживаются и в них).

Что касается СССР, то из всех новообразованных государств в реальном плюсе оказалась только три миниатюрные прибалтийские республики. И опять-таки в значительной степени, в силу зачисления в европейский «штат», со всеми вытекающими финансово-экономическими преференциями. Причем это не касаясь проблемы прибалтийских «русскоязычных» (массовой группы населения), которые улучшив материальное положение, понесли серьезные потери иного рода, о которых, думаю, все в курсе.

Остальные союзные республики (будь то две восточнославянских страны, Закавказье или Средняя Азия), при интегральной оценки приобретений/потерь своего населения, оказываются в рядах потерпевших. Тоже самое касается и России. Повторяю — речь об интегральной оценке, сводящей все основные результаты и следствия оцениваемого события. Да, 1990-е годы — были временем невиданной свободы, а значит и новых возможностей, открытых перед миллионами россиян. Это точная оценка. Только не полная.

Потому что 1990-е гг. были временем невиданного социального беспредела и стремительной деградации многих жизненно значимых форм и структур государственной и общественной жизни (хотя бы эффективности правоохранительных органов). Это тоже точная оценка.

Полностью доверяю словам Бориса Вольфсона — 90-е могли стать временем максимальной реализации всех его творческих планов. Сам не жалуюсь на ельцинское десятилетие. Мой персональный счетчик фиксирует безусловный плюс.

Но на миллионы выигравших пришлись десятки миллионов проигравших по стране, между множеством точек роста и развития пролегли широкие зоны явной деградации. Это фиксируется огромным множеством вполне объективных показателей и индикаторов общественного развития. Поверьте на слово, человеку профессионально находящемуся в социологии с середины 1980-х. Просто не хочу окончательно онаучивать и без того нудноватый текст.

Интегральный итог распада СССР, сводящий демографию, экономику, этнополитику (для многонациональной РФ это крайне важно!), социальную сферу и т. д. для страны оказался отрицательным, с большим перевесом негатива. Что же касается нежелания Бориса (да и всех нас) стоять в очередях, ловить ночами запрещенные эфирные голоса и ездить летом в Лазаревку, то для реализации самой значительной части наших запросов Союзу совсем не обязательно было распадаться.

Тезис Бориса: «СССР был обречен. Это подтверждается фактом его распада» — не может быть подтвержден гегелевской формулой — «все разумное действительно, все действительное разумно». Если мы не абсолютные фаталисты (а тот кто, говорит о социальной бифуркации уже не фаталист), то к случаю СССР должны применить другую формулу — «все потенциальные возможности реализуемы, но не все становятся реальностью». Впрочем, детальнее об этом уже было сказано в части 2.

Комментарии — 6

  1. Ольга Андреева

    Никогда не умела всё так прогнозировать, я и в шахматы дальше одного хода видеть не умею, а в 90-е вообще ничего не понимала, мир рушился на глазах, я оказалась без работы, какие-то странные случайные зацепки в жизни вместо прямой дороги, ломка всех ценностей. Тогда помогла только музыка, которой занимались дети, сидела с ними за инструментом по пять часов в день — в это можно было уйти от окружающего кошмара. Понять — пыталась, жадно смотрела телевизор, читала газеты — только ещё больше запутывалась.
    Безусловно, верю Сергею в его прогнозе. Значит, ничего другого с нами и не могло произойти. Но могло быть меньше страшных потерь — в Карабахе, в Чечне, в Грузии… И разве обязательно было бросать на произвол судьбы тех же таджиков? Чтобы теперь они приезжали к нам рабами? А то, что сделали — и продолжают делать! — с русскими, брошенными там… Но где ж было взять таких ювелиров, которые провели бы страну по единственной узенькой тропке…
    Тема отдельного исследования — почему же именно в 60-е произошла в стране такая потеря энергии? Именно из-за распыления, постепенной утраты национальной идеи? И виновата в этой утрате оттепель, свобода? Кое-кто даже поэтов-шестидесятников называл пятой колонной… Неужели действительно так? Из-за джаза, из-за приподнятого железного занавеса… За которым, как оказалось, люди живут лучше — а значит, наша идеология нам чего-то не договаривает… И даже, прости господи, из-за развенчания культа Сталина? Из-за Синявского с Даниэлем? Или всё-таки из-за навязанной нам дикой гонки вооружений? Из-за Карибского кризиса? Из-за диссидентов — или из-за политики, направленной на борьбу с диссидентами, из-за ввода войск в Чехословакию, из-за отставки Твардовского?
    Это что, всегда так происходит, что свобода и открытость приводят к утрате национальной идеи? А что было бы с идеями чучхе, если бы КНДР сейчас стала открытой страной?
    А какая национальная идея, скажем, у Германии? Да, безопасность, достоинство. Уровень жизни. Как у всех открытых развитых стран. И ничего другого не нужно. Всё остальное — способ обмана своего народа, способ его удержать, заставить потерпеть — ради какого-либо варианта «светлого будущего». «Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»

  2. Борис Вольфсон

    Длинные тексты не за одну минуту пишутся, поэтому не решаюсь торопить Сергея с третьей частью его эссе. Рад, что успел до отъезда прочитать вторую. Опять серьезно и умно написано. Правда, ловлю себя на мысли, что тема столь велика, что даже в очень длинной статье ее исчерпать не удастся. Собственно, другими авторами уже написаны толстые тома. Но мы к этой теме обращаемся опять и опять, потому что она касается каждого. И каждый рассматривает ее не академически, а с позиций собственного жизненного опыта. Не отсюда ли разное видение протекавших тогда процессов?

    Впрочем, это не значит, что люди не могут друг с другом разговаривать и даже договариваться. Двумя руками поддерживаю призыв Сергею к ведению дискуссии в миролюбивом и уважительном тоне, к тому, чтобы не обижать и не обижаться.

    А теперь немного по существу сказанного Сергеем.

    1. Про тезис о национальном достоинстве. В чем оно? В том, чтобы у тебя была самая сильная армия и все ее боялись или в том, чтобы люди в твоей стране могли жить достойным образом? Мы всегда шли по первому пути. Россия на протяжении многих столетий реализовывала так называемый догоняющий тип развития. И догоняла ушедшие вперед народы прежде всего в военной сфере, закрепощая при этом подавляющее большинство своих жителей, низводя их до положения рабочей скотины, которую никто не жалеет и не считает (реформы Петра Великого стоили стране потери почти 30% населения; даже Иван Грозный столько людей не погубил). В России не было экономически свободных тружеников и не было опыта самоуправления, которое развивалось в Европе почти тысячу лет. Только после 1861 года у нас начали возникать земства, суды присяжных, наметилась буржуазная перестройка экономики. Но все эти ростки нормальной жизни обрубила большевистская революция. Неприученность к свободе — политической и экономической — не она ли главная причина наших сегодняшних бед?

    2. Про обреченность Советского Союза. Воспользуюсь, как и Ольга Андреева, шахматной терминологией. СССР, как мне кажется, был в цугцванге. Это такая позиция, когда стоишь ты вроде бы неплохо, но любой, подчеркиваю — любой ход ведет к ее катастрофическому ухудшению и проигрышу партии. Полицейские меры явно не давали эффекта. И тогда Горбачев заговорил про человеческий фактор. Он рассчитывал, что дарованная сверху дозированная свобода откроет шлюзы народной активности и поможет спасти тот самый СССР, в развале которого его обвиняют. Горбачев не читал Лео Таквиля, который еще в XIX веке указывал: самый опасный момент для деспотической власти наступает не тогда, когда она закручивает гайки, а тогда, когда их отпускает.

    Был ли у нас шанс вырулить на нормальный путь, не развалив страну? Был, конечно. Очевидно, что все потенциальные возможности реализуемы. А вот реальностью становятся наиболее вероятные из них. Сегодня мы уже знаем, какая из возможностей была самой вероятной…

    3. Материал Сергея Сущего называется «Что же будет с Родиной и с нами?». Ну, про «нас» конкретных, все более или менее ясно. В канун миллениума проводился опрос на тему «Ваши планы на третье тысячелетие». Один из респондентов ответил: «Планы скромные. Большую часть третьего тысячелетия я предполагаю провести в гробу». Но человек отличается от других животных тем, что не может жить только сегодняшним днем. Нам не все равно, что будет с Родиной. А будет с ней то, что будет с «нами» в расширительном смысле, то есть с россиянами сегодняшними и завтрашними. И если человеческое достоинство будет в России значить не меньше, чем достоинство национальное, все в конце концов наладится.

    А так как дорога в тысячу ли начинается с первого ли, то давайте для начала не будем забывать, что матери малолетних детей Мария Алехина и Надежда Толоконникова, а также многодетный отец Илья Фарбер сейчас в тюрьме.

  3. Александр Соболев

    Бывают публикации, которые находят тебя естественно и в то самое время, когда ты к ним готов. Многие могут вспомнить такие моменты, это, как правило, художественные произведения. Материал, представленный Сергеем Сущим, для меня из числа таких формообразующих, итожащих вещей. Дело не в том, что он выявляет однонаправленность подавляющего количества оценок, даже воззрений. Этот материал позитивен в самом лучшем смысле, научная непредвзятость в отношении фактов соседствует здесь с системным подходом, таким образом, налицо абсолютная добросовестность исследователя. Естественным образом она позволяет сделать и некоторые прогнозы. И первая, и вторая часть этого очень важного материала вызывают желание участвовать в анализе, пусть и в варианте «попутчика». Я очень надеюсь, что уровень нашего профессионального сайта гарантирует такое обсуждение от стиля иных сетевых форумов. Но для полноценного вхождения в дискуссию необходимо дождаться издания (без тени юмора) оставшихся частей. Какое тебе спасибо, Сергей.

  4. Саша

    Мне понравилась статья — обе части. «Тема раскрыта» — извините за штамп. Нет смысла затевать спор об отдельных фразах, «акцентах» и формулировках. Большое спасибо автору!

  5. Олег Лукьянченко

    А теперь поговорим о вечном.

    В текущем году исполнилось бы 75 лет гениальному ростовскому прозаику Владимиру Шапковалу. Он умер в 2000-м, как и положено российским гениям — от голода и чахотки.

    Кто из членов нашего Союза читал его прозу?..

    Олег Лукьянченко

  6. Ольга Андреева

    Я о нём читала у Олега Афанасьева. Он пишет, что несколько рассказов Шапковала были опубликованы. Где их можно найти?

Добавить комментарий

Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.